Родословная Книга

      Все историки согласны в том, что народ, собственно именуемый Литвою, был малочислен и занимал пространство вниз по реке Немену от устья Вилии. О происхождении сего народа остались одни только темные и недостоверные предания. Вывод его от Герулов, также от Геллоно-Будинов есть одна только догадка, неимеющая никакого исторического основания. И хотя некоторые из новейших исследователей, основываясь на особенности Литовского языка, считают этот народ самостоятельным (аборигенами) (1); однако большая часть исторических изыскателей в особенности новых, как то: Рюс, Мальт-Брюн, Арндт, Циммерман, Антон (2), Ватсон, Аделунг, Линде и  другие, причисляют Литовцев к Славянским племенам. Ватсон основывает даже свое мнение на сходстве языка Литовского с Славянским. По тщательном исследовании состава Литовского языка, он нашел в нем 2/3 слов Славянских и 1/3 Финских, Готских и Немецких (3). Еще большему сомнению подвержены происхождения царствовавших в Литве династий от Палемона, Довшпрунга, Гелона, выведенные летописцами через несколько веков после мнимого их существования, и еще какими летописцами! обнаружившими явное невежество в истории и хронологии (4). Напротив того с большим хронологическим основанием некоторые Русские летописцы выводят происхождение Литовских князей, от Полоцких, из рода Изяслава сына Владимира Святого (смотр. в конце приложение I-ое).

      Но оставим вымыслы и догадки: обратим внимание на происшествия позднейшие, менее подверженные сомнению и описанные достоверными историками.

      Владения Св. Владимира занимали на западе всю землю Кривских Славян (Кривичей), Чудо-Ливонцев и Ятвягов (5). Владения сии утверждены и распространены оружием Ярослава Великого, который, приведя в повиновение возмутившихся Ятвягов, поручил их управлению своих наместников, построил во многих местах крепости и, основав таким образом Русско-Ятвяжскую область (6), оставил в оной для сохранения порядка и повиновения Русское войско. Владения его в сей стране простирались до устья Вилии, а за Неменом до правого берега Буга. Пелузия и Нерома, населенная Литовцами, вошли в состав новой области, а местопребыванием наместника был город Старые-Троки; город же Кернов, на правом берегу Вилии, который в последствии сделался столицей Литовских Великих Князей, был разорен Русскими войсками (7).

      Очень естественно, что опустошенная долговременной войной страна требовала нового заселения. Большая часть жителей ея погибла или убежала за Немен во время военных действий. Соседственная Русь заняла в великом числе опустошенные места, внесла свой язык, вероисповедание, обычаи под защитой правителей, назначенных Великим Князем. Владычество Русских князей над великою частью земли, называемой ныне Литвою, продолжалось около 150 лет. А посему неудивительно что, по вторжении Литвы на левый берег Вилии, завоеватели нашли поселенную на оном Русь, которой язык сделался в тех местах общеупотребительным.

      По разделении обширных владений Св. Владимира между его потомками, образовались на западе удельные Княжества: Минское, Новгородское, Туровское (Пинское), Брестское и Гродненское. Все эти княжества были Русские, управляемые членами фамилии Св. Владимира и Ярослава Великого (8); и жители оных исповедывали одну веру, говорили одним языком и управлялись одними законами и обычаями с поддаными Великого Князя Киевского. Нарбутт, описывая нападения Изяслава на Пруссию, говорит, что сему Государю принадлежали также земли между Неменом и Наревом от Гродна до Остроленки (9). И если в последствии времени от междуусобия удельных Князей, нападений Половцов и завоеваний Татар, владения сии перешли во власть Литовцев, которые, пользуясь ослаблением России, сделали в ней большие приобретения (10); то по крайней мере внутренний состав означенных стран ни в чем не переменился. Народонаселение в оных осталось Русское, а язык и письмена покоренных приняты были даже завоевателями.

      Хотя Литовские историки уверяют, что, еще около 1048 года, Кернус, завоевав часть земли Кривичей, основал Литовско-Русское отдельное Княжество (11); но обстоятельство сие подвержено большому сомнению. Происшествие сие относилось бы ко времени правления Ярослава Великого. Деятельный и могущественный Ярослав, завоевавший Ливонию, утвердивший и распространивший владения своего отца на Немене, Вилии и Буге, недозволил бы отторгнуть от своей державы ближайших владений Кривичей, которых земли были достоянием его отца и деда. Но если бы повествование летописца было справедливо, то и в таком случае в первоначальный состав Княжества Литовского, вошла бы часть Руси, народ одноплеменный с прочими жителями Российского Государства.

      Все эти наблюдения достаточно убеждают, что народ, или, лучше сказать, племя Литвинов было первоначально малочисленно, занимало небольшое пространство нынешней Виленской Губернии и увеличило свои владения завоеванием ослабленных Русских Княжеств, бывших добычею междоусобий и нападений иноплеменников (12). Литовцы, завоевав Русские области, могли бы перенять у Россиян письмена, но не язык, - если бы число их превосходило число побежденных. Так Поляки употребляли сначала Готические, а потом Латинские буквы, но язык их от того не переменился. Так Россияне приняли Греческо-Кирилловские буквы, но язык остался Славянский. В областях же, присоединенных от России к Литве, мы не находим не только значительного изменения в языке между обитателями, но встречаем распоряжения правительства, летописи, грамоты и  узаконения, писанные на Русском языке для Литвы, даже и тогда, когда сие Великое Княжество находилось в соединении с Польшей. Так точно и в России, несмотря на прибытие Варяго-Руссов и утверждение их династии на престоле, несмотря на принятие Славянскими племенами названия Русского Государства и Русского народа, внутренний состав нового государства не переменился, подданные Рюриковых династий остались Славянами, сохранили свои нравы, обычаи, вероисповедание и язык, который в существе своем не изменился от влияния господствовавшего племени (13).

      Обратим же теперь внимание на важнейшие и достовернейшие обстоятельства: на сходство в порядке управления и наследования в России и в Литве: на родственные и политические связи между Князьями обоих народов и взаимные между ними сношения: эти обстоятельства бросят более света на события протекших лет, нежели помянутые выводы, подделанные родословные и другие извороты, употребляемые пристрастными историками, силившимися оправдать неосновательность принятых ими мнений.

      В самостоятельной Литве не было аристократии, какая возрастала и утверждалась в Польше; но суд, расправа, милости, награды, одним словом все в Государстве, зависело от Великого Князя, который пользуясь верховной властью подобно Русским Великим Князьям, был самодержавный владетель государства и главный судья своих подданных. Порядок наследования в Литве был такой же, как и в России. По смерти Великого Князя наследовал ему не сын, но младший брат его, то есть старший в роде (14).

      Ежели Литовцы тревожили соседственную им Русскую землю иногда своими нападениями и, пользуясь ея ослаблениями, делали в ней завоевания; то это вовсе не мешало ближайшему их сношению и тесной связи с Русью. Таков был дух времени, и мы нередко видим в разделенной России братьев, воюющих друг против друга и оспоривающих один у другого наследство отца. За то история представляет нам не один случай, когда Литовские Князья, видя очевидную опасность Русских, спешили им на помощь, как братья, без всякого возмездия.  Неговоря о пособиях, какие делали Литовские Князья Русским по родственным связям, вспомним только то, что в 1222 году, когда Андрей, король Венгерский, соединясь с Поляками, напал на Галицкое Княжество, Литовцы толпами соединились под знамена Даниила Романовича и содействовали к отражению неприятеля (15); а в достопамятный день Куликовой битвы, храбрые сыновья Ольгердовы были участниками поражения Мамая. Вспомним также о родственных связях между Русскими и Литовскими Князьями. Бесчисленные примеры этих связей, поневоле заставляют убедиться в неоспоримом сближении этих двух народов. Исчислим важнейшие: Дочь Миндовга была за Шварном Даниловичем, Князем Хелмским. Три дочери Гедимина были за Князьями Дмитрием Михайловичем Тверским, Симеоном Иоанновичем Великим Князем Московским и Георгием Андреевичем Галицким. Дочери Ольгерда: Агриппина за Борисом Суздальским, Мария за Давидом (неизвестно, каким), Елена за Владимиром Андреевичем Храбрым, Феодора за Святославом Звенигородским. Дочь Кейстута Мария за Иоанном Михайловичем Тверским (16). Дочь Витовта София за Василием Дмитриевичем, Великим Князем Московским. Вторая жена Гедимина Ольга происхождением Россиянка. Обе жены Ольгерда были Русские: Мария Княжна Витебская, Иулиания Александровна Тверская. От Иулиании Тверской Ольгерд имел сына Ягайлло женатого на Ядвиге, от которого происходит дом Ягеллонов, царствовавший в Польше. Великий Князь Литовский Александр, в последствии Король Польский, имел супругой Елену дочь Великого Князя Иоанна Васильевича Московского (17). Эти союзы и множество им подобных, соединив узами родства правителей двух народов, без всякого сомнения должны были утвердить связи и сношения между их подданными.

      Греко-Российское исповедание нашло не только покровителей, но и ревностных последователей между Литовскими Князьями, которые охотно и по убеждению присоединялись к Православной Церкви, проповедывавшей в чистоте истины завета и неимевшей никогда политических видов. Таким образом Войшелк, сын Миндовга, не только принял это исповедание, но даже сан инока и отказался от престола по смерти своего отца в пользу Хелмского Князя Шварна Даниловича, предпочитая святость своего предназначения блеску великокняжеского венца (18). Тот же Войшелк, желая распространить Христианство между своими соотечественникам и, отправил посольство в Новгород Великий к Князю Святославу Ярославичу, прося о присылке в Литву Русских проповедников, в особенности из Псковитян, которым лучше были известны язык и обычаи Литовцев (19). Около того же времени (1266) Довмонт, знаменитый в истории Пскова, прибыл в сей город из Завилейского Княжества с значительным числом Литовской шляхты и принял вместе с ними крещение, посвятил услуги свои новому отечеству (20). При его содействии, приняла крещение и сестра его, бывшая за Литовским Князем Гордоном, и дети ее. Спустя несколько лет после сего происшествия, Римунт, сын Тройдена и Анны Княжны Мазовецкой, будучи от рождения Христианином по матери, принял Греко-Российское исповедание и постригся в монахи, избрав местопребывание свое в Лавре близ Новогродка (Лавришев). Он увеличил доход Монастыря и построил Церковь Воскресения Господня (21). Ольгерд, немогший устоять противу жалоб и требований Литовских языческих жрецов и осудивший на мучительную смерть Св. мучеников Виленской Грекороссийской Церкви: Антония, Иоанна и Евстафия, в конце своей жизни сам принял Русское исповедание, умер в схимне (22), и похоронен в построенной им в Вильне церкви во имя Пресвятой Богородицы. Супругою сего Государя построена еще и другая Грекороссийская церковь в Вильне, так называемая Пятницкая. Большая часть сыновей Ольгерда были Грекороссийского исповедания: даже Ягайло первоначально принял сие исповедание под именем Якова, а брат его Свидригайло под именем Льва (23); но после брака Ягайлы с Гедвигою, оба они последовали учению Римской Церкви.

      В царствование Ольгерда находились еще в Вильне Церкви Св. Николая и Св. Троицы, при коей учрежден Греко-российский Монастырь; в последствии же, как видно из грамот и актов, находились Православные монастыри: Св. Духа в г. Вильне, Пречистые Божией матери в г. Троках, Евейский, по дороге от Вильна к Ковну, Кронский, на границе Ковенского и Виленского уездов, Сурдецкий между Ковенским и Вилкомирским уездами и Миорский в Браславском, ныне Ново-Александровском Уезде. Но церкви и монастыри, построенные в сих местах, не могли существовать без достаточного числа прихожан: и это обстоятельство убеждает в полной мере, что Греко-Российское исповедание проникло в самую глубь Литвы и распространилось до устья Вилии и на правом берегу оной. Наконец, по распространении уже Христианства в Литве, часть знатнейших Литовских граждан присоединилась к Восточной Церкви и слушала Литургию на Славянском языке (24). Это присоединение большой части Вельмож к Восточной Церкви в то время, когда Государь их принял Римско-Католическую керу, и великое множество жителей язычников последовали его примеру, недостаточно ли убеждает в том, сколь близкими для себя почитали Литовцы Россиян и их исповедание.

      План города Вильна, составленный в 1672 году, следственно уже гораздо позже соединения Литвы с Польшею, свидетельствует, что великая часть сего города, в особенности по левому берегу Виленки, заселена была обывателями Греко-Российского исповедания, которые в начале XVII-го столетия имели в Вильне около 20 своих церквей. Из напечатанных здесь актов видно, что в XVII веке находилось в Вильне при церкви Св. Троицы, пять светстких братств: Панское, Купецкое, Кожемяцкое, Кушнерское и Росское, которые имели свои госпитали, богадельни, училища и типографию, - доказательство многочисленности православных обывателей в сем городе. Братства сии сохранили православие и при введении Унии, и по отобрании церкви Св. Троицы, построили новый Св. Духовский Монастырь, который, несмотря на все покушения Иезуитов, остался торжественным памятником древнего православия в Вильне.

      Несравненно с большею трудностью проникало в Литву Римско-Католическое учение. Хотя Миндовг для приобретения Королевской короны и обеспечения своих владений от нападения Ордена Ливонских Рыцарей, и принял крещение от Римского Епископа; но обманутый в своих надеждах, под конец жизни своей отступил от христиантсва (25), подданые его остались язычниками, а сын его Войшелк присоединился к Грекороссийской церкви, как сказано выше.

      Уже после соединения Литвы с Польшею, т.е. в 1596 году, находилось в областях, отторгнутых от России 8 Грекороссийских епархий, управляемых Епископами того же исповедания. А именно: 1. Владимирская и Брестская, 2. Луцкая и Острогская, 3. Полоцкая, Витебская и Мстиславская, 4. Львовская и Каменец-Подольская, 5. Перемышльская и Самборская, 6. Хелмская и Белзская, 7. Пинская и Туровская и 8. Киевская (26). Это число епархий, от которых зависело множество монастырей, соборов и приходских церквей, убеждает явственно каждого, что на всем пространстве этих областей, обитало преимущественно народонаселение Русское, исповедующее Православную веру и употреблявшее язык Русский. Доказательство самое естественное, что не было бы надобности учреждать и содержать столь великого числа епархий, если б того не требовало значительное множество прихожан Греко-Российского исповедания, живших не столь обширном пространстве.

      Некоторые политические события в самой Литве ясно удостоверяют, что Литовский народ вовсе не считал Русских чуждым народом, даже в таком случае, когда народное самолюбие обнаруживается в самой сильнейшей степени. В 1265 году, когда престол Великого Княжества Литовского сделался празным, по смерти Миндовга и убийцы его Тройната, Литовцы без всякого прекословия избрали своим Великим Князем Шварна Даниловича, брата Короля Галицкого Льва (27), в то время, когда в Государстве находились владетельные Князья из природных Литовцев, как то: Довмонт, Свинторог, сын его Гермунд, внуки: Гилигин, Трабус и другие. Это первое соединение Литвы с Россиею не могло быть плодом дальновидной политики. Оно не представляло больших выгод для Литвы: ибо владения Шварна были слишком недостаточны, чтобы на присоединении оных основывать большие надежды для Государства. Выбот этот служит только доказательством связи, существовавшей между двумя народами, и обнаруживает чувства Литовцев, которые Русского Князя вовсе не считали иноплеменником. Может быть и сам Войшелк, предлагая своим соотечественникам выбор Шварна, имели в виду не одни личные достоинства сего Князя и родственный союз по сестре, но и одинаковое с ним происхождение. По крайней мере, Русские летописи выводят Миндовга, также как и Гедемина, от Изяслава, сына Св. Владимира. Не спорим, что свидетельство этих летописей не может почесться несомнительным, по крайней мере оно естественнее и достовернее происхождения Литовских Князей от Палемона, Довшпрунга и Гелона. Несравненно важнее то, что Шварн принят был Литовцами без всякого прекословия, как их соотечественник. К сожалению, в то время Русские Князья не воспользовались столь благоприятным обстоятельством, которое в XIII-м веке могло бы уже утвердить сей союз их с Литвою.

      Наконец наступила эпоха, послужившая основанием соединения Литвы с Польшею. Великий Князь Литовский Ягайло, сын Ольгердов от Иулиании Русской Князны Тверской, посредством бракосочетания с Королевою Гедвигою, получил Польский престол. Обстоятельство это сделало большой переворот в Литве. Ягайло оставил Грекороссийское исповедание, в котором был воспитан, по матери своей Русской Княжне, принял Римско-Католическое исповедание и большая часть подданных его , остававшихся в язычестве, подражали примеру своего Государя. Впрочем Литва оставалась еще под управлением отдельных Великих Князей, которым принадлежали и области, отторгнутые от России. Несмотрю на усилия Ягайлы и его преемников, соединение Литовцев с Поляками встречало беспрестанно затруднения от сопротивления жителей Литвы и Руси. Несколько раз возобновляемы были тщетные старания наследников Ягайлы к приведению в исполнение предпринятого им, намерения, но всякий раз встречаемы былик тому новые препятствия, и такое соединение не прежде совершилось, как уже в царствование Сигизмунда Августа, то есть: спустя уже два века, по вступлении дома Ягайлы на Польский престол.

      Но даже и после сего соединения было постановлено в Литовском Статуте, изданном в 1588 году, раздела 3 в артикуле 12 условие, чтоб не раздавать достоинств, имений и староств чужеземцам, заграничникам и соседам Великого Княжества Литовского, но все то давать "только Литве, Руси, Жмуди родичом старожитным и уроженцом Великого Княжества Литовского и иных земель, тому Великому Княжеству належащих (принадлежащих)", а хотя бы кто, кроме сего народа, и получил за свои заслуги оседлость через пожалования, то оною воспользоваться может непрежде, как учинивши присягу "иж мает быти верным и зычливым тому паньству Великому Княжеству Литовскому, так яко и тубыльцыи служечи службу земскую томуж паньству, але и таковые на достоинства не мают быти припущены, а ни от Государя установлены". Все таковые условия свидетельствуют, что народ Литовский, и после соединения с Польшею, почитал себя народом от Поляков отдельным, что самое подтверждает и спор, продолжавшийся между Чинами Великого Княжества Литовского и Польши за Волынь и Подолию; области сии Литовские Чины завсегда признавали принадлежностью Великого Княжества Литовского, а не Польши (28).

      Единство языка и вероисповедания сохранили связь Русского народонаселения Литовского Княжества и по соединении Литвы с Польшею и располагало оное, по пресечении дома Ягелонова, к выбору на Польский и Литовский престол Государя Российского, - как сие удостоверяет безпристрастное свидетельство папского Легата Комендона, бывшего очевидцем расположения народного в исходе XVI-го века, и описавшего событие относительно избрания Короля Польского в тайном донесении своем к Папе. "Все мелкое дворянство и вся Русь," - пишет он - "желали сего выбора, но противодействовали большие магнаты, опасавшиеся Иоанна Грозного". Вторично предположено было избрать Царя Феодора, в 1587 году по кончине Батория. Дорогостайский, бывший тогда в числе Литовских послов для совещания на счет сего выбора, пишет, что большая часть Чинов Польских была расположена в пользу Царя Феодора Иоанновича, а Литва вся тотчас обратилась к нему душою и сердцем. Сие самое подтверждает Пясецкий в своей летописи при описании выборов в 1587 году упоминая, что большею частью были расположены к Московскому Князю по одноплеменности Славянского происхождения, сходства обычаев и языка.

      Сие соединение Литвы с Польшею, а еще более возникшая в начале XVII-го столетия уния вероисповеданий были причиною истребления великого множества памятников, свидетельствовавших о тесной связи Литвы с Русью, господствовании в оных Греко-Российского исповедания и Русского языка. Но ни время, ни усилия противников не могли истребить одного важного памятника, который самым убедительным образом обнаруживает прежний быт обитателей Литвы и соединенной с нею Руси. Этот памятник составляет законодательство.

      Около 1480-го года, издан был судебник Короля Казимира Ягеллона для Великого Княжества Литовского на Русском языке (29), а в 1529 году составлен на Русском же языке Статут Литовский, который напечатан был в Вильнев первый раз в 1588-м году, следовательно уже по соединении Литвы с Польшею. Самое название сего уложения свидетельствует, что оно издано было не для одних Русских областей, а для всей Литвы. Сверх того, подобный Литовский Статут, известный под названием Волынского, был тоже составлен на Русском языке и служил также, после Соединения Литвы с Польшею, законом для Волыни и Подолии (30). Никто в том сомневаться не может, что законы пишутся для всеобщего употребления в государстве и согласно с обстоятельствами того времени, в которое издаются. А посему не может быть подвержено сомнению и то, что и природные Литовцы имели в употреблении не иной какой либо язык, как только Русский, на котором написаны были их законы и ведено все судебное делопроизводство во все Литве. Убедительнейшим доказательством тому служат самые слова Статута, помещенные раздела IV в арт. I "Писарь земский должен писать все бумаги, выписи и позывы по русски, словом и буквами русскими, а не на ином каком языке и не иными словами". Далее в артикуле 37 сказано: "Воеводы и судовые старосты, имеют особенно каждый из них по своему месту выбрать и определить в Суд в помощь себе наместника, или подстаросту, гродскаго судью и  писаря, людей честных, благонравных, достойных, знающих законы и русскую грамоту, из дворян оседлых в том же повете и уроженцев Великого Князства Литовскаго". Эти статьи, относящиеся к чиновникам, уроженцам Великого Княжества Литовского,  долженствующих производить дела в Государстве убеждают очевидно, сколь необходимо было нужно в Литве знание Русского языка, и в какое он вошел в том крае употребление. Это не могло произойти иначе, как только по той причине, что Русское народонаселение в Литовских владениях имело с самого начала ощутительнейший перевес над собственно Литовским (31). Помещенные в сем издании грамоты, писанные большею частью на Русском языке, даны были кому? Городу Вильне - столице Великого Княжества Литовского и в какое время? Уже после соединения Литвы с Польшею. Ежели в такое время столица Великого Княжества почитала Русский язык отечественным, то что мы скажем о тех областях, в которых с самых древних времен господствовало народонаселение, вера и язык Русские, которые составляли достояние наследников Св. Владимира, которых одна только сила оружия присоединила к Великому Княжеству Литовскому и которых усилия пристрастных польских писателей и Иезуитов старались предствить свету в виде коренных Литовских областей. Заглянем в обряд судебного делопроизводства в Литве (32); в Конституции 1764 и 1775 годов и посмотрим какими эти области считало Польское правительство уже в конце XVIII-го века, следственно гораздо позже соединения Литвы с Польшею. В Конституции 1764 года сказано: "Депутаты на трибунал избираются большенством голосов, на стретенских сеймиках один на каденцию Виленскую, другой на Каденцию Русскую". В Конституции же 1775 года означено явственно: какие именно поветы принадлежат к репартиции Русской. Там сказано: "к репартиции Русской принадлежат: повет Лидский, повет Гродненский, Воеводство Новогродское, повет Волковыский, Воеводство Брестское-Литовское, повет Пинский, воеводство Минское, повет Мозырский и повет Речицкий. На репартицию Литовскую предназначен Столичный город Вильна, а на Русскую город Гродно". Не служит ли это убедительным доказательством, что нетолько Литовское , но и Польское правительство, даже в позднейшее время, т.е. в конце XVIII века, считало выше поимянованные поветы не чем иным, как только Русью, хотя влияние Польши, а еще более следствия насильственной Унии вероисповеданий (33), значительно изменили первоначальный быт этих областей.

      Всякий безпристрастный читатель, рассматривая внимательно предлагаемое ныне публике издание, найдет в оном множество доказательств, оправдывающих мнение о теснейшей связи Литвы с Русью. Неговоря о безчисленных случаях, где встречаются выражения Руси и Руссов, которым предоставляются разные права и преимущества и народ сей считается отдельным от Ляхов, приведем для примера слова грамоты Сигизмунда 1536 Августа 29 дня, на грунты Завилейские, на дом гостинный (в I Ч. №26): "на чтож Князь Бискуп свой записаны и по Латыне лист под печатию своею и подписью руки своее дал, и тот они лист его пред нами вказывали, который же мы лист для певности по русски выложивши словно от слова, в сей наш лист казали вписати". Какова должна была быть повсеместность в Литве Русского языка, когда Великий Князь для певности, то есть: для верности, для общеизвестности, велит перевести его и внести в свою грамоту, не на ином каком либо языке, а на Русском (34). В грамоте1607 года (в I Ч. №27) находятся выражения, свидетельствующие о многочисленности прихожан Греко-Российского исповедания в Литве и о равном участии их в правах и управлении с Римско-Католиками, не смотря на обнаружившиеся в это время особенные усилия последних к искоренению последователей Восточной Церкви. В означенной грамоте сказано: "а притом сказуем иж рада Виленская, радцы и Бурмистры, которые с стародавна сами в себе мают обирание и становление рады, Бурмистров и присяжников, мают быти в той личбе яко давно было, то есть двадцать и четыре радец, а дванадцать бурмистров, половица тое рады и бурмистров закону Римскаго, а половица закону Грецкаго, так яко обудвум законом право Магдебурское дано". Далее в той же грамоте, говоря о ключах от сундуков с казною, сказано: "а до оных замков мают быти два ключа у Бурмистра веры Римское, а другие два у Бурмистра Грецкое веры".

      К несчастию приверженцы возникшей Унии Вероисповеданий, стараясь истреблять повсюду памятники, свидетельствовавшие о преимуществе народонаселения, веры и языка Россиян в Литве, уничтожили вместе с тем и многие драгоценные документы, которые бы могли многое разъяснить и самую историю Литвы. Сколько сведений можно бы извлечь для подтверждения сего, еслиб сохранились эти остатки древности, когда из уст ослепленных ненавистию противников Руссицизма вырываются слова, явно это свидетельствующие. В хронологии Стебельского , изданной в Вильне 1782 года*) (Т.II стр. 255) в примечании сказано, что долгое время существовал в XVI века в Вильне Монастырь Базилианок при церкви Св. Троицы, но что потом униженный и заброшенный, по причине ереси, принесенной из Греции, которой Вильна была столицею и гнездом, монастырь сей был пуст в продолжении многих лет. Таким образом сами противники утверждают, что Вильна была столицею и гнездом Греко-Российского исповедания, которое в своем ослеплении называют ересью, принесенной из Греции.

      Таковый обзор издревле существовавшего сродства Литвы с Русью предлагается здесь на суд просвещенной публики, основываясь на достоверных источниках, которые представилась возможность собрать в короткое время, хотя и не без больших усилий. Предоставляется ученым исследователям, приобревшим обширнейшие сведения и обладающим обильнейшими средствами, дополнять и усовершенствовать сей труд, важный и полезный для Русской истории. Похвальные их старания не останутся без желаемого успеха, а время обнаружит истину.

Примечания:

(1) Булгарин: Россия в историческом и Статистическом отношениях. С.Петербург 1837г. Ч.I, с. 149

(2) Runs. Hondbuch der Geschichte des Mitlelalters. Berlin 1816. Malte-Brun. Precis de la Geographie universelle. BruXelle. 1829 T. III. Arndt. Veber der Ursprung und Verwandschaft der Europaischen Sprachen. Frankfurt an Mayn. 1818. Anton. Veber der alten Slaven Ursprung. Leipzig. 1783.

(3) Watson. Jabrverhandlongen der Korlaendischen Gesellschaft fur Literatur und Kunst. z Band. Magasin von der Lettisch-Literarischen Geselscbaft. Mittau 1829.

(4) Данилович о Литовских летописцах. Журнал Минист. Просв. 1840 года. Ноябрь. стр. 81

(5) Ятвяги обитали к Югу от Литвы и весьма сходствовали образом жизни и обычаем с Литвою, а по свидетельству Длугоша, - и по языку. Нарбутт Dz. Nar. Lit. Ч.II. стр. 161. Длугош Lib. III. p.394

(6) Нарбутт. Dzieje Nar. Lit. T. III. стр.224.

(7) Нарбутт Dz. Nar. Lit. T. III. стр. 227 и 228. О сих завоеваниях над Литвою пишет Длугош Lib. VI. p.599

(8) Летописец Даниловича. стр. 113, 116, 117. Нарбутт T.III. стр. 228.

(9) Нарбутт Т.III. стр.235

(10) Kojalowicz. Historiae Litvanae Dantisci 1650. Par. I. p. 57 пишет: Alienis malis in suarum rerum incrementa Litvani per ocium uai, sensim fines in Russiam proferebant.

(11) Нарбутт Т.III. стр.229

(12) Kojalowicz: Histor. Litv. Par. I, стр. 57.

(13) О повсеместном употреблении Русского языка в Литве вспоминает Linde: Wiadomosc o Statucie Litewskim, Ruskim jezykiem i drukiem wydanym. Warszawa 1816. стр. 36 и многие другие.

(14) Narbutt. Dz. Nar. Lit. T. IV. стр. 99.

(15) Narbutt T. VI. стр. 50.

(16) Narbutt. T. IV. в конце Генеалогическая таблица. III.

(17) Сия Великая Княгиня, по свидетельству Кояловича: Miscellanea Vilnae 1650. стр. 25, привезла с собою в 1494 году из Москвы в Вильну чудотворный образ Божией Матери. 

(18) Stebelski. Zywoty SS. Eufrosyny i Parascewii. Wilno 1781. Ч.I. стр.160. Narbutt T. IV. стр. 227.

(19) Narbutt. Т.IV. стр.230.

(20) Narbutt. Dz. Nar. Lit. T. IV. стр. 235.

(21) Narbutt. T. IV. стр. 297.

(22) Narbutt. T. V. стр. 235.

(23) Там же стр. 239.

(24) Linde. Wiadomosc o Statucie Litewskim. стр.21. Czacki o Litewskich i Polskich Prawach. T.I стр.48.

(25) Stebelski. Zywoty SS. Eufrosyny i Parascewii. Т.I стр. 158.  Narbutt. T. IV. Dodatek VII.

(26) Епископы сих 8-ми епархий находились в 1596 году на Брестском соборе: 2 из них, Львовский и Перемышльский, тогда же отвергнули унию. (Смот. Stebelski. Част. II. стр.165, 168). Позднее в 1686 году, 6 епархий православных, кроме Киевской, находились в своих Русских областях. (См. Kraszewski. Wilno od poczatkow jego do r.1750. T. III. стр.64).

(27) Narbutt. T. IV. стр. 227.

(28) Нарбутт в томе IX на стр. 447, 448 и 449 пишет: На сейме Люблинском в 1659 году Поляки не иначе соглашались на соединение с Литвою, как с условием, чтобы Княжество Киевское и Волынь были присоединены к Королевству Польскому; ибо Подолия, в то время опустошенная Татарами, находилась уже под властию Короны (Кабинета Краковского); но на это не соглашались Чины Литовские, Король Авгут признал уважительным домогательство Поляков, считая те области из древних времен принадлежностию Короны Польской, а взаимно к Литве обещал присоединить Мазовию. (Главными противниками соединению были Князь Николай Радзивилл Черный, Гетман Великого Княжества Литовского, и Воевода Ахаций Чегма). Но большая часть Литовцев, бывших на сейме, и за сими условиями нежелая соединения, оставили Сейм и Люблин, не откланявшись Королю; тогда Август, по праву наследственному над Литвою, сам подписал постановление присоединения Княжества Киевского, Волыни, Украины, Подолии и Пруссии к королевству Польскому, а Лифляндию оставил под властию обоих народов.

(29) Судебник сей, найденный в библиотеке Канцлера Графа Румянцева, Г. Рогальским напечатан в Вильне русскими и польскими буквами в 1826 году. Он издан на Русском языке в Вильне 29 Февраля 10 Индикта, а таковое летоисчисле6ние относится к 1464 или 1480 году (см. стр. 75).

(30) Czacki o Litewskich i Polskich Prawach. T.I стр.44. Linde: Wiadomosc o Statucie Litewskim, Ruskim jezykiem i drukiem wydanym, w Warszawie 1816. стр. 29.

(31) В 1841 году найдены в древней рукописи на Русском языке Литовского Статута, хранящейся в Библиотеке б. Виленской Римско-Католической Духовной Академии, стихи на русском языке, подтверждающие всеобщность русского языка в Литве в то время. Вот точное их изложение:

"Ян Казимир Пашкевич, рукою властною писал.

Року тысеча шестьсот двадцать первого, Августа двадцать втораго дня:

Польска квитнет лациною,

Литва квитнет Русчизною;

Той латына язык дает,

Та без руси не вытрвает,

Ведзже юж Русь иж тва хвала,

По всем свете юж домзрела;

Веселиж се ты Русине,

Тва слава нигды незгине".

Буквы и почерк письма означенных стихов совершенно сходны с теми, которые употреблялись в XVII-м веке и в Восточной части России; но в языке заметны некоторые слова заимствованные из Польского, как то: рок (год), квитнет (процветает), невытрвает (не выдержит, не может обойтись).

Из стихов сих видно, что язык Русский не только был употребляем в судопроизводстве и в издании законов Литовского Княжества, но что он был в Литве в XVII веке, язык книжный и разговорный.

Русский язык в судопроизводстве в Литовском Княжестве постоянно употреблялся по 1697 год; это свидетельствует архив бывшего Литовского трибунала (который был главным судом) и архивы прочих судов западных Губерний; в напечатанном здесь собрании актов, помещенные выписи XVII века из книг разных судов, в том числе выпись (Ч. II №91) из книг земских 1693 г. Россиен, главного города Самогиции, все писанные на Русском языке, - сие удостоверяют. Употребление Русского языка в судопроизводстве в Литве отменено в 1697 году (См. Volum/ legum Т.V. стр. 863).

(32) Proces Sadowy. Wilno 1787. str. 72, 73.

(33) Дворяне неуниаты, то есть Православного Греко-Российского исповедания, не могли занимать Сенаторских мест и прочих гражданских должностей, хотя весьма много значительных фамилий принадлежали Греко-Российскому исповеданию. (См. прилож. V).

(34) Заметить здесь также следует, что язык, на коем писан Статут Литовский и Виленские грамоты, назван в оных же, не Славянским, но Русским языком, а буквы в онов употреблены Русские-церковные, т.е. те самые, которые употреблялись в то время и в Восточной части России, до введения Петром Великим гражданского письма.

* Zywoty SS. Eufrosyny i Parascewii.